Цветы для фронтовика

Долгие годы Марина Пашментова ничего не знала о судьбе своего деда – лейтенанта Николая Курзенева. До войны он работал директором молокозавода в городе Буе Костромской области, а в 1941 году отсюда же был призван на фронт. Затем его следы терялись. По архивным документам ей удалось установить, что звание лейтенанта деду было присвоено в декабре 1942 года, воевал он в должности помощника командира маршевой роты 367-го запасного стрелкового полка, а в августе 1943 года пропал без вести.

С этой же формулировкой – «пропал без вести» – лейтенант Курзенев был исключен из списков Советской Армии. Заметим, что приказ Главного управления кадров Министерства обороны о его исключении из списков был подписан только в 1948 году. В течение пяти лет армейское командование также ничего не знало о судьбе пропавшего лейтенанта.

Между тем, как удалось установить Марине Пашментовой по другим архивным источникам, Николай Михайлович попал в число без вести пропавших либо по недоразумению, либо по чьей-то грубой ошибке, либо в силу царящей на фронте неразберихи. Дело в том, что после ранения он был отправлен на лечение в глубокий тыл. Причем лечился 36-летний лейтенант не в одном из многих эвакогоспиталей, которые в годы войны размещались на территории нашего города, а в госпитале под номером 335, который до сих пор успешно работает и хорошо известен многим военнослужащим Омского гарнизона как военный госпиталь на Гусарова.

– В течение четырех лет мы вместе с мамой, Валентиной Николаевной, искали нашего деда и отца. Делали запросы в архивы. По данным Центрального архива Министерства обороны Николай Михайлович Курзенев умер 20 ноября 1944 года в госпитале № 335 и был захоронен в Омске на Старо-Северном кладбище, – рассказывает Марина Пашментова.

Хотя звание, фамилия, имя, отчество умершего совпадали, сомнения оставались: тот ли это лейтенант Курзенев? Сомнения развеял еще один запрос. На этот раз его отправили в архив военно-медицинских документов Санкт-Петербурга.

В семье знали, что в юности Николай перенес тяжелую операцию по удалению одного легкого. Тем не менее, по сути, инвалид в начале войны был призван в армию. Хотя дочь и внучка не исключали того, что он как-то мог обмануть призывную медицинскую комиссию и добровольцем отправиться на фронт. Такое было время, и такие были люди.

И вот теперь, когда в архиве им дали возможность познакомиться с историей болезни захороненного в Омске лейтенанта, все сомнения отпали. Они узнали, что у него развился туберкулез правого легкого. Но эта болезнь настолько коварна, что не может не затронуть оба легких. А поскольку один из этих органов у деда Марины был удален еще до войны, то такой, казалось, странный диагноз вселил в нее уверенность, что покоящийся в Омске лейтенант Курзенев и есть ее пропавший без вести в 1943 году дед.

Так спустя годы она узнала о его судьбе. В канун 70-летия Победы вместе с мамой, дочерью Николая Михайловича, собиралась приехать в Омск, чтобы положить цветы на его могилу, но визит пришлось отложить.

– Когда я узнала, что в Омске на Старо-Северном кладбище по решению чиновников могилу моего деда вместе с могилами сотен других воинов фактически сравняли с землей, для меня это был настоящий удар. Я четыре года ее искала, наконец-то нашла и год назад едва опять не потеряла. Больно, обидно и стыдно за тех, кто принимал решение о демонтаже солдатских надгробий, – говорит внучка погибшего фронтовика.

Благодаря активной позиции средств массовой информации, общественных и ветеранских организаций и, конечно же, самой Марины Пашментовой, которая обратилась в администрацию президента, надгробия были возвращены на прежнее место. И теперь, в канун начала Великой Отечественной войны, она все же смогла исполнить свой долг и положила цветы на могилу деда, которого так долго искала.