Шубка из котика

Точно в цель

За долгую, почти вековую жизнь замужем Анна Андреевна была всего два года: Великая Отечественная война отобрала недолгое женское счастье.

– Сотню раз, а может, и больше за эти сто лет я представляла свою судьбу, – вздыхает пенсионерка, глядя в окошко. – Если бы не было войны…

И до Великой Отечественной жизнь Анны сладкой не была. Ей, седьмой в семье, не исполнилось и четырнадцати, когда началась коллективизация. С первой контрактацией – налогом, который государство наложило на небогатое хозяйство Пироженко, справились. Но отдали почти все, вторая их подкосила. Отца отправили в Карагандинский исправительно-трудовой лагерь. Конфисковали все, что осталось. Последнюю корову Рябинку увел вечно пьяный сосед. Из школы Анну выгнали.

Дома у семьи тоже не стало –из сельсовета пришла делегация с требованием освободить жилище. Шли ночью в никуда, лишь бы подальше от родины, внезапно ставшей мачехой. Спас случайный человек, которому мать от бессилия и безнадеги все и рассказала. Вывез на арбе под пологом за границы района мать, Анну, сноху да дочку ее, двухлетнюю Катю. Сказал, что в Омской области в деревне Новотелегино Таврического района колхоз формируется, люди нужны, принимают всех. Так и шли за полтысячи километров. В поле колоски рвали, в селах милостыню просили – стыдно, а куда денешься? Дошли. Рабочая сила в колхозе была нужна очень – семью приняли, дали землянку.

– Меня взяли пастухом, свиноматок выгуливала, – вспоминает. – Старалась, все боялась, чтоб не выгнали. Сначала в свинарки перевели, а в 1933-м бригадиром назначили, как самую хваткую. Через два года в комсомол приняли. Отец, вернувшись из заключения, болел – к декабрю 1936 года слег и больше не поднялся. Добрый был очень. Веру в людей не терял, помощь оказывал. Когда из колонии возвращался, встретил того соседа, что корову нашу уводил, он же и на отца напраслину наговаривал, по которой тот осужден был. Встретил на боку в пыли лежащим. Подняться помог, обтряхнул, сухарями, что при себе были, накормил.

– Прости, – говорит, – сосед, что мы вас тогда грабили. А ты как был человеком, так и остался.

– А за отцом в 1937 году опять приходили, только не было его уже. Реабилитировали позже. Трудно было, конечно, страшно. Но через эти трудности-то я Гошу своего и встретила, – Анна Андреевна улыбается.

В 1936 году всем составом райисполкома, где Анна к тому времени работала, сдавали нормы ГТО, показывая пример сельчанам. Бег, прыжки в высоту – все давалось ей легко, а вот стрелять не умела, не приходилось. Тогда военкомат отправил на подмогу Анне и ее коллегам своего лучшего специалиста – Георгия Субботина, только отслужившего срочную службу. Намучился он с исполкомовскими. Только Пироженко на звание «Ворошиловского стрелка» шла. Удивила инструктора: стреляла точно в цель, крепко зажмурившись. Пошел провожать. Поженились в 1939 году, жили на квартире, потом купили землянку, обменяв материны облигации. Аннушкин свадебный подарок – шубку из котика – не тронули. Поеденная молью, она уже 77 лет лежит в сундуке.

– В войну на хлеб обменять могла, да все тянула, думала, уж когда самый трудный час настанет, – оправдывается она. –Я ведь ее только на свадьбу и надела.

Женское счастье

– Все мое счастье – в тех двух годах, что успела пожить с Гошей, – Анна Андреевна утирает слезы больными, натруженными руками. – В сороковом первый сын родился – Саша. А когда муж на фронт собирался, я ему про вторую беременность сказала. Он только руками всплеснул: мол, как ты будешь? Ничего, говорю, лишь бы ты жил.

Гвардии сержант Георгий Иванович Субботин погиб в возрасте 29 лет 4 декабря 1942 года. Одним из 30 тысяч человек в ожесточенных боях, что не прекращались два с половиной года в Бельском районе Тверской области на подступах к Москве. По сей день в тех местах не растят хлеб – земля пропитана кровью, встречаются человеческие останки, солдатские медальоны.

О начале войны Георгий узнал одним из первых – работника райвоенкомата в воскресный день срочно вызвали на работу. Потом собрали людей на площади, стали раздавать повестки.

– На второй день отправка на фронт началась, – Анна Андреевна передергивает плечами, будто от холода. – Вой в селе стоял. И я выла.

Георгия призвали в ноябре 1941 года, на передовую отправили не сразу. Учили. Лагеря военных стояли на месте нынешнего танкового института, тогда тот район народ чертовой ямой прозвал. Там в палатках и жили солдаты.

Перед самой отправкой в город Югру, где из добровольцев-сибиряков должен был формироваться Сталинский стрелковый полк, Субботину разрешили свидание. Анна пришла не одна. Четырехмесячная Галина тогда видела отца в первый и последний раз.

– На карауле велели ждать. Гляжу, Гоша мой бежит, с ним товарищи, человек пять. Все в военной одежде, наголо стриженные. Галя ни к кому на руки не пошла, сразу к нему ручки протянула. Он до того рад был, не высказать. Обещал, что, как домой вернется с войны, хорошо будем жить, без обид. Я не плакала, боялась: по живому убиваться –значит, беду кликать. Только моргать почему-то не могла. Уже потом, когда из Юрги ехал на передовую, телеграмму прислал, что Омск проезжать будут. Трое суток на железнодорожных путях промыкалась с ребятишками на руках, отойти боялась – вдруг пропущу. В каждый поезд, в каждый вагон всматривалась, кричала каждому: «Гошенька, родимый!». Только напрасно все.

Комендант объяснил, что поезд прошел без остановки. Домой добралась, а тут треугольник от мужа. «Я знал, что ты там, что ждешь», – писал он.

– Писала я Гоше часто, – вздыхает. – Обо всем: о детях, о том, что делаю. Только и отвечал: «Спасибо, Аннушка, будто дома побывал». А в письмо то травинку, то цветочек луговой вложит. Все сухое, но пахучее, вот вроде как и вместе мы. И сейчас вместе.

В войну работали все, кто на ногах стоять мог, – малолетние дети, немощные старики. Женщинам доставалось самое тяжелое. Молотили пшеницу, возили на сушку, оттуда ее уже в город отправляли – на фронт. Веяли, бывало, по ночи в темноте. Но под утро Анна все равно шла домой. Ребятишки-то голодные – не спят, ждут. А она то в сапоге, то в кармане горсточку зерна принесет, чтоб лепешку им испечь. Себе – ни-ни, все для победы, исхудала сильно. Один раз в зеркало поглядела – испугалась так сильно, что закричала.

Ближе к концу войны паек начали давать – 300 граммов муки. Анна Андреевна устроилась на маслозавод помощником бухгалтера. Зарплату получала молоком, радовалась. Вот только Гоша писать перестал. Весточку от его товарища получила.

– Письмо помню почти наизусть: в конце ноября 1942 года 76-я стрелковая бригада 6-го Сибирского корпуса, где и служил Георгий Субботин, попала в окружение. Подмога пришла только 2 декабря, развернулся ожесточенный бой, в ходе которого вся батарея была разбита прямым попаданием. Георгий, до этого назначенный помощником командира взвода, был ранен в позвоночник, у него была прострелена левая нога. На санках вместе с другими его доставили во Влазнево, в госпиталь, где, не приходя в сознание, четвертого числа он скончался. Писал товарищ Гошин: «Простите, что я выжил, а ваш муж и отец нет». Я от него потом больше полувека письма получала, датированные 4-м декабря, днем гибели мужа. Последние 19 лет письма не приходят – видно, нет его больше.

Позже Анна Андреевна узнает, что в тот роковой ноябрь 1942 года бои под Москвой были особенно жестокими. Дело осложнилось тем, что переправа, по которой на передовую подвозили оружие и продукты, была подорвана. Больше недели на голом снегу в 40-градусный мороз, когда техника отказывалась идти, мальчишки-сибиряки ходили в атаку с голыми руками, еле держась на ногах от недоедания. Даже полбуханки мороженого хлеба до них не доходило – только немецкие пули, снаряды и бомбы.

Надежда на ошибку

Аннушка не верила в смерть мужа – похоронки-то не было. Лихорадочно строчила письма комиссару: может, больной, без памяти, может, в плен попал? Комиссар ответил не сразу, вложив в конверт наградной лист: сержанта Субботина посмертно наградили медалью «За отвагу». И все же Анна надеялась на ошибку. Даже плакать не смела –нельзя ведь по живому.

Муж Анне Андреевне до сих пор снится. Все такой же молодой, ласковый, чуть насмешливый. В 2005 году, когда погиб старший сын Саша – профессиональный шофер встретился на дороге с пьяным автолюбителем, Георгий утешал. Во сне, конечно. Анна Андреевна уверена, что в 2006-м, когда развалился ее домишко, выстроенный больше 30 лет назад, пришел в негодность, помог тоже муж. Она не раз обращалась в администрацию района, писала письма в область. Получала отписки, хотя везде прилагала письмо, что хранила почти 60 лет: «Советская партийная организация просит оказывать полное содействие семье Георгия Субботина, как добровольца-сибиряка».

– Вот страшно было, – всхлипывает, – как в детстве, когда отца врагом народа объявили: переночевать и то негде. Галина –к тому времени пенсионерка, всю жизнь воспитателем детского сада отработала, своих детей уж в город отправила – жила в сарае. Я перебивалась у соседки, хотя стыдно у чужих людей-то. А Гоша приснился, улыбается, как всегда: «Не горюй, Нюра, все будет хорошо». Я и поверила.

Областные власти выделили средства. Дом выстроили на том же месте, где теперь живут вдвоем с дочерью, 11 внуков, правнуков и праправнуков навещают. Анна Андреевна, несмотря на болезни, два раза в год ездит в Омск на кладбище к сыну. Там и земля с могилы мужа насыпана – поисковики в 2011 году привезли.