Моряк из фотокружка

К 90-летию фотокорреспондента «Омской правды» Бориса Чигишева.

И в небе, и на дне

Его жизнь была переполнена событиями – порой неожиданными, а нередко драматическими. Уже в военные годы в 15 лет  Борис Чигишев по утрам гордо шагал на авиационный завод – нынешний «Полет». Ему повезло: он попал в группу авиаконструктора Андрея Туполева на сборку самолетов. Парнишка знал, что Туполев хоть и не был арестован, но находился под строгим присмотром. В 1943 году, в 17 лет, Борис пошел в армию – добровольцем! Стал воздушным стрелком-радистом, участвовал в освобождении Южного Сахалина.

– После такой «начальной школы» у меня был один выбор: продолжать учебу в этом направлении, – рассказывал позже Борис Васильевич. – И я поступил в Киевское военно-морское политическое училище. После его окончания меня направили в Ригу, на Балтийский флот. Прослужив полтора года в дивизионе торпедных катеров, я был направлен на курсы подводников в Ленинград. После учебы я стал заместителем командира подводной лодки, базирующейся в Риге.

И вот сейчас, после столь героического вступления в биографию моряка-подводника, я должен плеснуть в оптимистическую бочку бытия моего друга беспощадную ложку дегтя: в декабре 1937 года его отца Василия Тимофеевича Чигишева арестовали и через полмесяца расстреляли. За что? Ни за что! Без объяснения причины казни.

Ну а с Чигишевым-младшим случилось нечто страшное. В военно-морском училище Борис увлекся политучебой и вдруг засомневался в верности одной «формулы», автором которой был сам товарищ Сталин. Я, репортер, не буду влезать в суть заочного спора Сталина и курсанта. Скажу только, что Борис от своего мнения не отказался, несмотря на то что ему пришлось побывать и на Лубянке, и в психушке, где его обещали в пыль стереть, если он не бросит заниматься вредной философией. Но, как бы Борис Васильевич ни был упрям, его в конце концов заставили-таки подписать обязательство, что он не будет заниматься марксистско-ленинской теорией. Все это, конечно, ужасно. Об этой ситуации Чигишев написал книгу «Топор под компасом». Книгу он подарил мне, а я передал ее в библиотеку «Омской правды».

Из рабочих – в фотокоры

Итак, отслужив 15 лет на Балтийском флоте, Чигишев вернулся в Омск. Увы, во флоте служить ему запретили, мол, какая служба с такой «болезнью». Бориса выпустили под негласный надзор органов. Его жена Елена, в Риге работавшая в театре оперетты, блистала на сцене Омского театра музкомедии. У Бориса Васильевича не было гражданской профессии, и он, смирив гордыню, пошел в тот же театр рабочим сцены. Но судьба улыбнулась подводнику, и скоро он стал художником-декоратором музкомедии.

И вот еще одна случайность. Пришел к отцу сын Володя и попросил: «Папа, научи меня фотографировать». И отправился отец в магазин, купил фотоаппарат, стал разбираться в фоточудесах, о которых не имел ни малейшего представления. Но у сына очень скоро начисто пропал интерес к фотоделу, а отец, наоборот, настолько увлекся фотографией, что сделал ее второй своей профессией.

Кто бы мог подумать, что подводное военное искусство станет у Чигишева вровень с манипуляциями в полутемной фотолаборатории?! Но Борис Васильевич добился того, что якобы легкомысленная детская забава стала оружием, которое могло крепко ударить по жизненным гримасам, имела возможность превратить прекрасные мгновения в долгожителей, помогала открывать неожиданные дерзкие таланты у тех, кто отважился взять в руки аппарат!  Чигишев стал внештатным фотокорреспондентом газеты, а первый снимок он опубликовал в «Омской правде» 4 сентября 1965 года.

Та – первая! – фотография была обыкновенной, ничем не примечательной, однако она долгие годы грела сердце Бориса Васильевича. Секрет в том, что моряк впервые выступил в роли фоторепортера!

Кружок изменил жизнь

Хочешь глубоко освоить ремесло – заведи себе ученика. К 1967 году  мой друг заочно окончил педагогический институт и решил стать руководителем фотокружка. В это время как раз освободилось место руководителя кружка во Дворце пионеров, который тогда стоял на Соборной площади. Но вот беда: зарплата руководителя фотокружка была мизерной – 62 рубля 50 копеек в месяц. Для вчерашнего подводника, да еще имеющего семью, это было маловато. Можно было  вести два кружка и работать на две ставки. Это разрешалось, но встал вопрос: где взять учеников? Ведь требовалось привлечь к занятиям  90 человек!

90! Цифра фантастическая для 60-х годов. В фотокружках тогда царил вечный недобор. Было так: в начале учебного года в кружок приходило по 10–15 пацанов. Многие из них, научившись кое-как щелкать затвором, бросали учебу. Объявления о наборе не помогали. Тогда Чигишев пошел в школы сам. Ученикам 5–7-х классов рассказывал, что фотография не забава, а вторая профессия на всю жизнь. Именно Чигишев первым стал проводить родительские собрания в фотокружке. На этих собраниях он не разбирал легкомысленное поведение своих воспитанников, а призывал родителей относиться к занятиям их детей в фотокружке, как к учебе в  школах – музыкальных, художественных, спортивных.

– Увидите, они скоро станут лидерами или героями своих классов и школ, – говорил мамам и папам удивительный наставник. «Какими героями?!» – удивлялись мамы-папы. – «Двоек бы не приносили!» Но Чигишев знал, что говорил и делал: научив новичков владеть фотоаппаратом, он поручил своим воспитанникам подготовить классные и даже школьные стенные фотогазеты. И вот тут-то начались сбываться мечтания Чигишева: авторитет его воспитанников невероятно вырос. Оценить или просто посмотреть классные фотогазеты приходила вся школа. И как бы неожиданно фотокружок Дворца пионеров занял первое место на областной выставке детской фотографии. Как, что, почему? Секрет успеха прост: раньше на  выставках преобладали фотографии милых кошечек, собачек, а чигишевцы  представили фотогазеты с репортажами о школьной жизни.

Потом возникла проблема: что же делать с юными фотолюбителями летом, когда кружок не работает? И Чигишев решил отправлять юных подмастерьев в пионерские лагеря, чтобы организовывать там фотокружки, учить желающих фотоделу и выпускать фотогазеты. 

Юный Сергей Антонюк был командирован в поход на теплоходе по Иртышу до Салехарда и сделал незабываемый до сих пор репортаж «Ходили мы походами». А в будущем Сергей Антонюк стал фотокорреспондентом центральной газеты «Труд».

Как-то в кружок пришла директор детской клинической больницы и попросила сделать репортаж об одном дне в больнице. Сам Чигишев в клинику не пошел, а поручил выполнение ответственного – пионерского! – заказа двум своим воспитанницам, которые позже с отличием окончили Кемеровский институт культуры и стали его преподавателями.

Чигишев понимал, что личный пример руководителя значит много. Но на свою первую персональную выставку он решился только в 1974 году. И она прошла на высоком уровне: были изготовлены специальные планшеты для фотографий, издан каталог, организовано музыкальное сопровождение. Вместе с работами мастера на выставке были представлены 30 фотографий, сделанных его воспитанниками. А традиционную ленточку при открытии вернисажа разрезал совсем юный Сергей Мальгавко. Через два года в 16 лет  Сергей провел свою «персоналку». Позднее он окончил Московский институт культуры, стал редактором тарской газеты.

– Такие творческие отчеты вошли в практику фотокружка, – вспоминал потом Чигишев. – И если раньше мы отваживались на одну «персоналку» в год, то потом дошли до пяти. 

К вопросу о таланте

Он много раз выкладывал передо мной свою мечту: написать бы книгу размышлений руководителя кружка. Мне чигишевская задумка была непонятна: ладно, помечтает и забудет. И вдруг в 1988 году на прилавке книжного магазина я увидел книжку, изданную в Омске. «Этот прекрасный мир» – так назвал свою педагогическую поэму мой друг. Эта книжка удивительна, во-первых, тем, что она единственная  такого рода. И она вовсе не сухая инструкция. Она отвечает на вопросы, которые страшно даже себе задать. Например, считая, что детским фотокружком обязательно должен руководить талантливый человек, Борис спрашивает: «Талантлив ли я?» Ох, не каждый человек отважится задать себе такой вопрос. А Борис Васильевич решился, зная, что дает повод по меньшей мере для иронических улыбок. И ответил: «Да, я талантлив!» И приводит десять доказательств своего права учить других: честолюбие, развитое критическое начало, стремление к творчеству и т. д.

«Меня поражения не обескураживают, а победы не развращают», – писал Чигишев. И добавлял, что жаден до жизни, не устает от работы.

Настоящий характер

Борис Чигишев всегда был на виду. Утром он совершал пробежки по Иртышской набережной, потом шел в «Омскую правду». Любопытно, что я никогда не видел его в транспорте, а всегда видел его широко шагающим с висящим на плече фотоаппаратом. В редакцию он приходил почти каждый день, раздавал готовые фотографии, брал новые задания. И практически каждый вечер Бориса Васильевича можно было встретить в одном из омских театров или в Концертном зале.

Было время, когда я писал о звездах эстрады, и Чигишев делал мне снимки. В 1980 году он сфотографировал Аллу Пугачеву, да так, что она на портрете была непохожа на саму себя. Алле Борисовне понравился портрет, и она оставила на нем свой автограф. Так у Чигишева родился новый фотожанр – звезда с автографом.

Борис постоянно публиковался в «Омской правде», и были годы, когда в каждом номере в обязательном порядке был его снимок и работа одного из его воспитанников. А о его кружке говорили: «Разве это фотокружок? Ведь это фотошкола!»

И вдруг случилось неожиданное. В 1988 году Борис Чигишев с супругой Еленой Ивановной переехал на постоянное местожительство в Покров Владимирской области. По слухам, не сошелся характерами с руководителями омских пионерских дворцов. 

А когда в Омске стал создаваться городской музей «Искусство Омска», в 1994 году Борис Васильевич приехал в родной город и подарил музею более ста своих лучших фотографий. В 2008 году он отправил в адрес музея богатейшую коллекцию фотографий, негативов, альбомов и своих книг – 12000 единиц хранения. Вот такой он был щедрый человек, а с чиновниками от педагогики, увы, «не сошелся характером». А был он выдающимся Мастером! Нынче ему исполнилось бы 90 лет.