Борис Бергер: «Авторская песня – это наша радость и образ жизни»

Известный бард из Барнаула уверен, что такого явления, как авторская песня, нигде в мире больше нет.

Мальчишеское счастье

– Борис Маркович, вы работали в жюри омского фестиваля авторской песни и поэзии «Камертон». Оцените уровень фестиваля.

– Все отлично, фантастически хорошо. Я в четвертый раз в жюри «Камертона», то есть с его основания. Каждый год открываем все новые имена и видим, что те, кого уже знаем, растут. Очень интересно и трогательно смотреть, как идет конкурс, как соревнуются авторы и исполнители друг с другом и совершенствуются.

– Судя по вашей биографии, вся ваша жизнь связана с авторской песней. А с чего началась эта любовь к жанру?

– Мне было шесть лет, когда на свадьбе моего дяди я нечаянно задел струны гитары и был поражен ее звуками. Просто остолбенел и влюбился в этот инструмент навсегда. Мечтал о танцах и учебе в музыкальной школе, но занимался футболом и хоккеем. Дарил друзьям подарки, чтобы на один вечер завладеть чужой разбитой гитарой. Например, отдал эспандер-фонарик, который мне подарил дядя – бывший моряк. Гитару было трудно купить. И когда в 14 лет мне ее подарили, это было огромное мальчишеское счастье и ощущение, что мы с ней не расстанемся никогда. Что и случилось. А с авторской песней я познакомился так. Однажды пришел из школы, сел обедать перед тренировкой и услышал по радио Окуджаву, который пел: «Виноградную косточку в теплую землю зарою…». Я не знал, кто поет, что это за песня, но она вошла в меня сразу, я запомнил ее с одного прослушивания. А потом студенчество, я познакомился с ребятами-бардами.

– И стали организатором клуба самодеятельной песни в Барнауле?

– Одним из организаторов. Было несколько ярких впечатлений. На втором курсе проходил практику в Москве, когда умер Владимир Высоцкий. Я был на похоронах, как провожали Высоцкого – не забыть. Потом приехали в Барнаул и выступали в нашем политехническом институте Алексей Брунов с Галиной Богдановской. На следующий день после концерта я пошел искать любителей авторской песни. И с тех пор вся моя жизнь с этим связана.

– Вы работали инженером, потом предпринимателем, ресторатором…

– И многим другим зарабатывал на жизнь, не переставая петь под гитару. Когда был ресторатором, в своем кафе проводил два концерта в неделю, по средам и воскресеньям. А сейчас занимаюсь только своим любимым делом: организацией концертов своих и коллег, фестивалей. Восемь лет я вел фестиваль авторской песни «Печки», а потом сменил место. теперь провожу большой фестиваль в Горном Алтае на базе «Манжерок». Он называется «Под занавес лета», приурочен к Всемирному дню туризма – 27 сентября. Катунь в это время становится бирюзовой, листопадный лес, сосновый бор – сказка. Собираются люди из России и других стран. В прошлом году было больше двух тысяч гостей фестиваля.

«Поиск света и своего пути»

– В Барнауле живы традиции бардовского движения?

– Не только в Барнауле – во всей Сибири сильные кланы бардов: в Кемерове, Томске, Новокузнецке, Новосибирске, Иркутске. В Красноярске еще не бывал, мечтаю съездить. Мы все друг друга знаем, растем вместе и стареем вместе. И детей, внуков воспитываем. Постоянно встречаемся на фестивалях – это наша радость, образ жизни.

– На ваш взгляд, авторская песня родилась в 50-е годы прошлого века или у нее более глубокие корни? Вот Вертинский работал в вашем жанре?

– Я считаю, да. И до него любой, кто сочинял стихи и пытался исполнить их под музыку, – наш предшественник. Городской романс, походная песня, даже военная – это то, из чего родился жанр и живет. Его питают и природа, и взаимоотношения двух сердец, и радости, и невзгоды, и времена года, и солнце – все, что настраивает на какие-то ассоциации. Сама жизнь и есть песня. А как ее назвать и кто написал первым – мне кажется, нет смысла мучить голову и пачкать бумагу. Если это востребовано людьми – от малышей до стариков, если это диалог с песней, это общение с любимыми людьми разных профессий – значит, она жива.

– А как вы относитесь к разговорам, что авторская песня умерла, что ее задавила эстрада?

– Никто и ничто не может авторскую песню задавить, потому что в ней искренность, правда, философия, поиск света, поиск смысла жизни, своего пути. Эстрада живет своей жизнью, авторская песня приобрела свои форму и образ. У каждого человека есть сердце, душа, ум, и все это не позволит уничтожить такое великое явление, как авторская песня, и разрушить среду, в которой она родилась и живет.

– А как вы относитесь к такому явлению, как русский шансон, выросший из лагерной, блатной песни?

– Как бы мы к нему ни относились, это тоже авторская песня. Нужно уважать любое творческое направление.

– Вас называют хранителем традиций барнаульского клуба самодеятельной песни. В чем заключаются эти традиции?

– У меня были замечательные наставники, родные люди – Владимир Мордвинов, Владимир Лепилов. И мы своей деятельностью подтягиваем молодежь, работаем с ребятами и девчонками, вовлекаем их в репетиционную, концертную, фестивальную деятельность. Растет новое поколение. Мы видим, что у них рождаются свои кружки и более младших они учат играть на гитаре, сочинять. Традиции КСП – это дружба, уверенность в товарищах, надежность. А главное, особая атмосфера соития душ, мечтаний, планов, фантазий на каждом песенном празднике. Наши фестивали – это не просто воспоминания о былом. В процессе общения рождаются новые проекты, которые двигают нас дальше. Мы идем, движение развивается. Друг приводит друга, семьи увлекают родственников, подтягиваются соседи, коллеги по работе. Вот в чем моя радость жизни – я вижу, как все время поток разливается. Хороших людей можно и не найти за свою жизнь, а в нашем движении вероятность быть среди хороших людей намного выше.

Романтику невозможно уничтожить

– Это важно, чтобы барды собирались у костра, на поляне?

– Важно. У меня на фестивале костер слева между сценой и зрителями. И не только костер создает атмосферу. Во Всемирный день туризма мы проводим митинг памяти погибших туристов, альпинистов, водников. Плетем хвойные венки и спускаем их на воду. Варим десять ведер глинтвейна. Готовим чай, угощаем бисквитами, печеньем, вареньем, медом. Полевая кухня ночи напролет кормит весь лагерь гречневой кашей с тушенкой. Делаем авиашоу. Приезжайте!

– Кто ваш любимый бард?

– Я визборовец. Когда-то так сложилось, что наш клуб больше исполнял песни Юрия Визбора, а, например, кемеровчане – Сергея Никитина. Я с 1979 года занимался горными лыжами, альпинизмом и водным туризмом. С Визбором дважды встречался на Домбае и в Цее в Северной Осетии. Это гений. Пою песни всех наших знаменитых бардов. Кроме Высоцкого.

– Почему не поете Высоцкого?

– Не могу: считаю, что не имею права. Его песни должны остаться в его собственном исполнении.

– Авторская песня – это в первую очередь стихи?

– И музыка, которая сделала великолепные стихи бессмертными.

– А вы сами пишете стихи?

– Я исполнитель, руководствуюсь принципом «лучше чужие хорошие, чем плохие свои». Хороших стихов предостаточно. Когда говорят, что они живут в исполнителе, – это про меня. Когда поешь и у тебя самого мурашки по коже – это находка. На своих концертах выделяю блок современных авторов.

– Каковы, на ваш взгляд, должны быть отношения авторской песни и политики? Она вне политики, вдали от нее?

– Как она может быть вне политики? Все, что тревожит сердце, душу человека в быту, в работе, в созидании, в потерях, в боли и в радости – все в ней. Другое дело – уместна ли она на митингах? Думаю, нет. Хотя барды выходили на баррикады в дни ГКЧП. Многие тогда снялись со своих мест, взяли гитары и отправились в Москву.

– Как, на ваш взгляд, изменилась авторская песня?

– Движение идет в сторону коммерции. Времена поменялись. Известные барды сегодня зарабатывают деньги. Раньше ощущение своей статусности было в другом: если ты признанный мастер, на свои деньги едешь на фестиваль, оцениваешь, участвуешь, потому что надо, чтобы приехал авторитетный человек.

– В нынешней авторской песне меньше романтики, больше сарказма?

– На омском фестивале «Камертон» было столько романтики! Волшебной, настоящей. Мне кажется, если жизнь черствеет, то только внешне. Не может зло совершенствоваться, а добро деградировать. Романтику, лирику невозможно уничтожить.

– Авторская песня может помочь создать мир и лад в семье?

– Конечно. В моей семье это так. Со мной дочь выступала. Мой сын, художник, поет. Говорит: «Папа, я знаю всего Визбора, а ты всего не знаешь». Круг близких людей нашей семьи – это семьи моих бардовских друзей. Мы перезнакомили родителей, они влились в нашу компанию и полюбили ее. И детей из роддомов забирали, и в школу отправляли под песни. В поход – горшок на рюкзаке, ребенок на руках. Дети подружились на всю жизнь. На охоту, на рыбалку – всегда с нами гитара.

– Есть ли в мире, кроме нашей страны, движение, подобное авторской песне?

– Ничего подобного нет. Это явление. Я рад, что судьба меня привела к бардам, с такими людьми познакомила.