Олег Романов: «Духовой оркестр может сыграть все: от барокко до джаз-рока»

В парк, слушать музыку!

– Олег Юрьевич, 11-часовой музыкальный марафон в парке «На Королева», который состоится в субботу, – второй опыт больших open-air концертов филармонии, на котором выступят три оркестра: симфонический, камерный, духовой. Какую программу представит духовой оркестр?

– Когда зашел разговор об этом, я спросил: «Какая тема будет у парка?». Мне ответили: «Был Год кино, теперь Год экологии». Потом оказалось, сотрудники филармонии пошутили. А я принял сообщение на полном серьезе и составил программу на экологическую тему «Я люблю тебя, жизнь!». Природа – то, что нас окружает, что вдохновляло поэтов и композиторов на сочинение стихов и мелодий. Программа получилась разнообразной: «O sole mio», «Полет шмеля» Римского-Корсакова, «Маленький цветок» Беше, «Яблони в цвету», «Лебединая верность», «Розовая пантера» и еще очень много красивой популярной музыки.

– А сколько произведений сегодня в репертуаре духового оркестра?

– Не считал. Но речь идет о нескольких тысячах. Репертуар постоянно пополняется, нет ни одного концерта, где программа бы полностью повторялась, на каждом играем от 20 до 80 процентов новых произведений.

– С вашим приходом в худруки пять лет назад началась новая жизнь оркестра. Как вы добились профессиональной формы коллектива?

– В будущем году исполнится 25 лет духовому оркестру филармонии. Раньше коллектив был муниципальным, но у города не было денег его содержать, и филармония его взяла. Многие музыканты вышли из самодеятельности, отсюда и уровень. Я работал в симфоническом оркестре артистом оркестра и инспектором, потом артистом и директором. Согласился возглавить духовой оркестр после второго предложения. Первое было на 12 лет раньше. Я отказался, потому что не видел перспективы: оркестр хотели сделать автономной организацией, а в коллективе старики, замены которым нет и в обозримом будущем не предвиделось. А когда в конце 2011 года отбирались коллективы для поездки в Канны, стало очевидно, что оркестр не в форме и нужно срочно что-то делать, иначе его закроют. Я поставил условие: духовой оркестр на большую часть должен состоять из музыкантов Омского симфонического. И нужно найти способ достойно оплачивать профессионалам их работу. Доходило до смешного: солирующий концертмейстер получал меньше, чем музыкант, который сидит за 10-м пультом, потому что первый работал в симфоническом, а в духовом оркестре проходил как совместитель. Я не просил много, самая большая зарплата в оркестре у ведущих музыкантов – 18 тысяч.

– Удалось приобрести новые инструменты?

– Нам купили два сузафона, комплект маршевых ударных – большой и малый барабаны – и один эуфониум. А сейчас нам нужно, чтобы купили группу саксофонов и корнетов. У нас партии корнета играют на трубах. Но у корнета более теплое звучание. Четыре корнета – и тембр оркестра будет иным.

– От чего зависит уровень оркестра?

– От уровня музыкантов. У нас сейчас 70 процентов коллектива – это белая кость – симфонисты. Не нужно разбирать партии. Вывесили программу на месяц – и вперед, занимайся и приходи на репетицию готовым.

По главной улице с оркестром

– Первый большой успех ожидал вас в Каннах?

– Мы долго готовились к этой поездке. Впервые поставили дефиле. Если бы мне кто-то сказал раньше, что артист академического симфонического оркестра будет участвовать в дефиле, я бы не поверил. Играть и синхронно двигаться очень сложно.

– Вы говорили, что отправиться в Европу с духовым оркестром – это как поехать в Тулу со своим самоваром…

– Поэтому мы подготовили специальную программу с обработками русских народных песен. Когда оркестр заиграл «Калинку», вся набережная Круазет плясала и пела. Дефиле для поездки в Канны было поставлено исключительно как уличное. А потом нас стали просить показать его на сценических площадках. И московский военный дирижер Игорь Цупиков поставил дефиле, элементы которого мы можем повторять на сцене. Игорь Викторович – полковник, начальник военно-дирижерской кафедры в Военном университете Министерства обороны, он родом из Омска.

– Омичи могли видеть ваш коллектив на параде духовых оркестров в день 300-летия Омска. Красивое было зрелище!

– А могло быть еще лучше. Профессиональные оркестры из Екатеринбурга, Новосибирска, Барнаула, Тувы уехали от нас с обидой – им не дали времени для показа программ. Устроители городского праздника сказали, что на все шествие только 12 минут. А тувинцы могли показать уникальное дефиле на лошадях, новосибирцы привезли с собой танцевальный коллектив. И мы не всю свою программу представили. А жаль. И в городских парках мы редко выступаем. Еще три года назад на все лето город выделял 150 тысяч рублей – на транспорт, бензин, и омичи могли в выходные слышать наши выступления. Теперь этого нет.

Режим, как у спортсменов

– Олег Юрьевич, прежде чем возглавить оркестр, вы стали музыкантом. Но в раннем возрасте кларнет и саксофон не выбирают. Как это было у вас?

– Я поздно начал заниматься музыкой – почти в 15 лет пришел в первый класс музыкальной школы, сидел на уроках рядом с малявками. Мама после окончания Бакинской консерватории приехала по распределению в Оренбург, работала дирижером-хоровиком в театре музкомедии и еще руководила ансамблем в Высшем командном летном училище, где учился папа. Они поженились. Приехали в Омск на родину отца. Мама преподавала в музпедучилище, и квартира, где я родился, была там же. Потом родители развелись, и мы с мамой переехали к бабушке в Баку. Мама все время проводила в театре музкомедии, я рос за кулисами. В театральном оркестре и увидел кларнет, он произвел на меня впечатление. А когда в 1989 году в Баку стало неспокойно, папа приехал за нами и вывез снова в Омск. Мы были беженцами, через год получили комнату на 24-й Северной и были счастливы. В музучилище им. Шебалина мне теоретические дисциплины приходилось изучать с нуля. А потом я учился дирижированию в Омском филиале Алтайского института культуры, руководил духовым оркестром «Шебалинки».

– А как пришли в Омский симфонический?

– Я работал в оркестре Музыкального театра. Омскому симфоническому оркестру нужен был саксофонист, чтобы с иностранным дирижером исполнить «Картинки с выставки» Мусоргского в инструментовке Равеля, где в номере «Старый замок» есть партия солирующего альт-саксофона. Я прошел конкурс и был принят совместителем, а после второго конкурса зачислен в штат оркестра. Это было в канун 30-летия коллектива, сейчас оркестр отметил 50-летие.

– Какой из двух инструментов вы больше любите?

– Оба нравятся. Но, наверное, все-таки кларнет больше. На кларнете можно исполнять не только классику, он может все. Знаменитый кларнетист Бенни Гудмен играл не только джаз, но и Моцарта. А в день его смерти на его пюпитре стояла соната Брамса.

– Что изменилось в отношениях с коллегами, когда вы возглавили духовой оркестр?

– В симфоническом мы на «ты», в духовом меня называют по имени-отчеству. Это такая традиция по отношению к дирижеру. У меня очень хорошие отношения со всеми, но без панибратства. Единственное, к чему я отношусь нетерпимо, – к пьянству. Этого у нас нет. Кстати, в Каннах министр культуры Владимир Мединский сказал: «Я первый раз вижу такой приличный, трезвый духовой оркестр».

– У музыкантов строгий режим?

– Как у спортсменов. Утром встал, сделал зарядку, нужно 30 – 40 минут поиграть гаммы, упражнения, этюды. Дома это делать невозможно – соседи не позволят. Здание Концертного зала открывается в 6 часов утра, с 7 все музыканты уже «раздуваются». Потом завтрак, после него должно пройти полчаса, и можно приступать к репетиции. У симфонического оркестра она начинается в 9.45. Потом кофе – и репетиция духового оркестра. Пообедал – тяжело дуть, поэтому обед откладывается до пяти. Духовик – это на всю жизнь, даже на пенсии нельзя расставаться с инструментом – так доктора советуют, иначе будут проблемы с легкими.

Искусство – сфера служения

– Когда-то были популярны танцы под духовой оркестр. И у вас есть танцевальные программы?

– Раз в месяц в Концертном зале у нас «Послеполуденное рандеву с оркестром». Приходят люди, танцуют вальс, танго, фокстрот, латину. Отзывы замечательные. Программа была и раньше, мы ее знали наизусть, потому что играли одни и те же произведения. Теперь нет двух одинаковых программ, каждый раз – новая. Кстати, название «Послеполуденное рандеву» придумал Игорь Лавров, президент городской общественной организации «Танцы без границ». По его же просьбе мы подготовили и композицию для танцев инвалидов-колясочников. Работали и на чемпионате мира по бальным танцам – отзывы были об оркестре прекрасные. У меня самого такое хобби – мы с женой ходим на уроки бальных танцев в Кормиловке, где и живем. Жена – заведующая хирургическим отделением в Кормиловской больнице.

– У вас три дочери. Вы учили их музыке?

– Старшая Анастасия немного училась игре на флейте, но я видел, что это не ее дело. Сейчас учится в музпедколледже на факультете дизайна и рекламы. Средняя – Мария – танцует и преподает в группе «Экзотик», сейчас осваивает танцы на полотнах. И младшая – третьеклассница – тоже танцует.

– Как вы считаете, почему духовая музыка сегодня не так популярна, как в прошлом?

– А знаете, когда был самый большой подъем духового искусства?

– После войны.

– Правильно. Когда люди многое пережили, они потянулись к прекрасному. Живой звук не заменить ни шикарной аппаратурой, ни фонограммой. И сейчас непростое время, и, я думаю, будет происходить то же самое. Чем хорош духовой оркестр? Он может играть абсолютно все – от барокко до джаз-рока. Была у руководства филармонии такая идея: «Давайте оркестр как-то назовем». А я ответил: «И повесим ярлык». Духовому оркестру никакого названия не требуется. Самый сложный момент – добиться контакта со слушателями. Когда удается сыграть так, что звук летит в небо и публика начинает вовлекаться в этот процесс, то музыка облагораживает и поднимает человека. Я всегда говорю: задача не в том, чтобы продать концерт. Самое главное: искусство – это сфера служения.