Мы выходим на рассвете…

К годовщине вывода советских войск из Афганистана.

15 февраля исполнится 30 лет с того дня, как последний советский солдат-интернационалист покинул землю Афганистана.

Через горнило этой войны прошло около четырех тысяч омичей. Люди старшего поколения помнят, что в первое время советское телевидение транслировало исключительно сюжеты о том, как советские военнослужащие помогают братскому афганскому народу высаживать деревья, строить дороги, печь хлеб. Это тоже было, но главное, чем занимались наши соотечественники в это время на выжженной солнцем афганской земле, – воевали. И совершали подвиги, совсем как их деды в годы Великой Отечественной войны.

Воинов-интернационалистов нередко называют наследниками фронтовиков. И называют по праву. Сегодня всех их объединяет память о той трудной военной поре, о погибших товарищах, а также о том, что это были месяцы и годы доблести и верности воинскому долгу.

А еще была дружба, настоящая мужская. Та, которой так не хватает нынешней молодежи и которой непременно надо учиться.

«Золото Маккены»

Полк готовился смотреть кино. Это стало традицией – вернулись с боевых, помылись, сходили в столовую – и шагом марш поротно в клуб. Иногда кино заменял концерт какой-нибудь звезды советской эстрады или целого вокально-инструментального ансамбля. О том, кого самолет доставил на баграмский аэродром в этот раз, десантники узнавали еще на подходе к клубу, по ящикам с аппаратурой. Сбоку, чтобы не терять в переездах, обычно указывали, чьи они: Валерия Леонтьева, Людмилы Зыкиной, Эдиты Пьехи или вовсе «Веселых ребят» или «Сябров».

Звезд в полку встречали тепло – аплодировали, дарили тельники, а вот на киносеансах частенько спали. Боевой выход – это тяжелый труд, бессонные ночи, возможные боестолкновения с противником. А тут полтора часа темноты и кресла, которые для не избалованных удобствами десантников сродни мягким перинам.

Толик исключением не был, сопел за милую душу под каких-нибудь «Трех мушкетеров» или «Анжелику». Он, как и все, быстро освоил маленькие хитрости военной жизни. К примеру, научился спать в карауле. Не заныкавшись где-нибудь в кабине «Урала», а на виду у всех, патрулируя периметр склада с боеприпасами или скважины, которая также относилась к стратегическим объектам.

– Главное – не спотыкаться, идти ровно и в «колючку» грудью не врезаться, – учил прослуживший на полгода дольше водитель их боевой машины Сергей.

Спать хотелось невыносимо, поэтому скорее не сам Толик, а его изможденный организм быстро освоил науку, двигался все время прямо и поворачивал там, где было надо. Эту зомби-походку Толик безошибочно угадывал потом у всех караульных, проходя мимо скважины или склада.

В этот раз в полковом клубе показывали фильм, который ему нравился, – «Золото Маккены» с Омаром Шарифом и Грегори Пеком. В родном Омске он чаще всего захаживал в кинотеатр «Спутник», расположенный на берегу Иртыша, почти под самым Ленинградским мостом. Привлекало то, что там было два маленьких удобных зала, собирающих обычно культурную публику, без гогота и трескающихся семечек. Сегодня он с удовольствием посмотрел фильм снова и даже поругал про себя глупых горожан, которые, бросив свои семьи, ринулись, поддавшись вирусной  лихорадке, на поиски несметных богатств индейцев. От стрел и томагавков местной улюлюкающей братвы все и погибли – учитель, судья, врач, пекарь и остальные.

– Что им там было нужно, куда поперлись? Жили бы спокойно в своем городе, детей растили, – совсем по-взрослому рассуждал Анатолий, направляясь после просмотра фильма в свой модуль, который был ближе других к клубу. Слева от него размещался плац и полковой штаб, а справа, за «колючкой», начиналась взлетка баграмского аэродрома и капониры с «СУхами» и  «МИГами».

– Перед отбоем собери все что надо. Броник, смотри, не забудь и автомат из оружейки забери, под койкой сложи. Могут по тревоге поднять, опять духи что-то задумали, – предупредил его на входе начпотех, прапорщик Иванов.

– Что за жизнь, не успели с одной войны вернуться – дуй геройствовать на другую, – мысленно проворчал Толик, хотя внутри у него уже что-то завозилось. Так всегда бывало перед боевыми – не эйфория, конечно, а какой-то душевный подъем, накатывала смутная радость, хотя и непонятно отчего. Гораздо спокойнее и легче было остаться на базе и ждать возвращения полка. Но этого боялись больше всего. До слез, которые почти накатывали при виде исчезающей в пыли колонны.

«В ружье!»

Что задумали духи в этот раз, Толик увидел в окно, когда его снесло с койки командой «в ружье». Ползущую вверх на гору трассу за полковым забором видно не было – скрыла ночная темень. Зато отчетливо бросилась в глаза ровная цепочка ярких костерков – это горела колонна наливников с горючим. Пока ждали технику из парка, он насчитал ровно сорок огоньков.

– Десантно-штурмовая бригада загнала напавших на колонну духов в пустующий кишлак. Наша задача – блокировать его с другой стороны и при поддержке с воздуха уничтожить, – загружаясь на броню ставил задачу комбат Бородин.

За территорию полка выехали небольшой группой – две их самоходки, «Урал» со снарядами, а для поддержки – разведвзвод на БМП и на всякий случай тягач с крупнокалиберным пулеметом на башне.

– Мы выходим на рассвете, над Баграмом дует ветер, раздувая наши флаги до небес, – тихонько не столько напевал, сколько наговаривал Анатолий рожденную еще в начале шестидесятых и обросшую несметным количеством вариантов песню.

Ехать оказалось недалеко, но перед самым выходом на точку произошло ЧП. Откуда-то не из темноты, а уже из сероты, потому что быстро светало, выскочил шустрый мальчишка и кинулся почти под гусеницы головной машины. Серые штанишки, курточка голубая или красная. А может, малиновая, в сумерках даже не разглядишь. Зато было отчетливо видно, что он бросает на землю по ходу колонны камешки – один, второй, чуть дальше третий.

Парень как-будто испарился, а лязг гусениц оборвался мгновенно – колонна замерла. Вдоль бортов пробежал сапер, прижимая к боку щуп, с другого бока как приклеенная семенила овчарка, высунув мокрый язык. Пес неожиданно повернул голову и внимательно посмотрел Толику в глаза.

«Умная какая, взгляд, как у человека, – отметил он про себя. – А у бойца голова перевязана, видно, на последней войне зацепило».

Саперов в полку иногда в шутку называли одноразовыми солдатами, но крепко уважали.

Собака только опустила нос возле первого оставленного пацаном камня и сразу села рядом. Ее хозяин даже щупом не стал тыкать, достал из своей сумки несколько красных пластиковых флажков на длинных металлических штырях, с выдавленной внутри буквой «м», что означало «мины», и воткнул у каждого камня. Получается, мальчишка нас спас от подрыва, указал камешками места, где духи совсем недавно заложили фугасы.

Колонна крадучись объехала опасный участок правой стороной и через пару сотен метров оказалась на заданной точке.

Линия огня

Их 120-миллиметровые «Ноны» могли стрелять как прямой наводкой снарядами, так и по навесной траектории минами. В этот раз предстояло работать полупрямой наводкой. Это значит, что стволы орудий поднимались до нужного угла, а дальше перемещались с каждым выстрелом только по горизонтали. Этим достигалась ровная линия огня, которая двигалась в нужном направлении со скоростью двенадцать выстрелов в минуту – по шесть из ствола каждой машины.

Кишлак уже было хорошо видно, картинка всегда одинаковая – серо-коричневый лабиринт из загородок и жилых построек очень напоминал сделанный кем-то песочный город. Ни одного деревца, никаких ярких красок, почти лунный пейзаж.

Начала авиация – штурмовики булыжниками валились с неба и тут же взмывали, сбросив бомбы. Взрывов не было ни слышно, ни видно, только волны нарастающего гула. Отбомбившись, самолеты растворились в небе, и настала очередь Анатолия и его товарищей. Парень прильнул к прицелу, его второй номер, белорус Леха Канашевич, уже зарядил орудие. Последние секунды перед командой «огонь», как всегда, тягучие. Прицел приближал, поэтому Толику показалось, что между однотонными постройками кишлака мелькнуло что-то цветное. Разглядеть, что это, и даже определить цвет было невозможно. Что-то голубое или красное. А может, малиновое?

– А кишлак точно брошенный? – хотел громко крикнуть, а может, и крикнул Анатолий, но его вопрос разбился о не просто громкое, а громогласное «огонь!».

Командный голос у капитана Бородина был выработан на твердую пятерку – стволы обеих машин сработали дуплетом, а дальше уже заработали почти на автомате, потому что движения боевого расчета – тех, кто находился внутри, и тех, кто готовил и подавал снаряды снаружи, были отрепетированы многочасовыми тренировками. А позже и боевой работой.

Когда после девяносто какого-то выстрела Анатолия Леха не смог из-за накопившегося нагара выдернуть из ствола обугленную каретку от снаряда, Толик понял – отбой. В общей сложности две их самоходные артиллерийские установки выпустили за несколько минут почти двести снарядов.

Поднятая взрывами пыль быстро осела, и высунувшиеся из люков пацаны увидели то, на что смотрели уже не раз – ровнехонькое поле на месте кишлака, хоть подсолнухами засевай. Только ничего не взойдет в этой высушенной солнцем глине.

Спать очень хочется

Слева просвистела пуля, тут же справа, уже ближе к уху, другая.

– Шугнись! – рявкнул капитан Бородин, – доблестное дэшэбэ в атаку идет, пока друг друга и нас не перестреляют, не успокоятся.

Толик с Серегой присели на корточки за машиной, закурили.

– Не найдут они там никакого золота, да и мы тоже, – вдруг с задумчивым взглядом произнес Анатолий.

– Какого золота? – не понял Сергей.

– Что мы делаем в Афганистане? – неожиданно вопросом на вопрос ответил Толик.

– Выполняем интернациональный долг по оказанию помощи братскому народу в отражении империалистической агрессии, – с кривой усмешкой выпалил заученную на политзанятиях фразу Серега.

– Вольно! Молодец! Поехали, а то Бородин уже психовать начинает, – хлопнул товарища по плечу Толик.

Ввалиться в модуль не дал выросший в дверном проеме прапорщик Иванов:

– Куда ты в пыли и копоти? Дуй в баню, вам уже натопили, потом в столовку, накрыто для вас. Шмотки твои и оружие я сам определю на место. После ужина кино в клубе, правда, борта сегодня не было, вчерашнее будут крутить – «Золото Маккены». Пойдешь смотреть?

– Пойду, – не задумываясь согласился Анатолий. – Спать очень хочется.

За окном их сборного модуля моросил дождем февраль восемьдесят седьмого. До вывода ограниченного контингента советских войск из Афганистана оставалось  ровно два года.