Игорь Лысов: «Избегаю фабрики искусства»

Театр гордится именем Лины Самборской

– Омский академический театр драмы и Астраханский драматический театр – старейшие коллективы Сибири и Поволжья. Как вы относитесь к традициям, какие из них, по-вашему, следует чтить?

– К традициям я отношусь с почтением, даже с пиететом. Традиции в театре складывались душой и талантом. Если следовать им, то может получиться нечто серьезное и современное. Но если подразумевать форму подачи в прежние времена, то я к этому отношусь скептически и стараюсь избегать. Плохое живое все-таки лучше хорошего мертвого.

– Омский и Астраханский театры объединяет имя Лины Самборской. В годы войны в качестве главного режиссера Омской драмы она отстояла право театра работать на одной сцене с эвакуированными в Омск вахтанговцами, после войны работала в Астрахани, с ее именем связан творческий подъем Астраханского театра. Театр хранит память об этом режиссере?

– Хранит и даже гордится. Есть актерская премия имени Самборской, есть музей с экспонатами ее времени, ее периода работы в театре, мемориальная доска. Как и всякая провинция, Астрахань любит помнить тех, кто принес ей славу.

– Чем сильна труппа Астраханского театра?

– Труппа здесь индивидуально очень сильна. Как ансамбль – только собирается. Различие школ, дарований, уровней воспитанности и образованности год назад было ощутимо. За полтора года мы сделали около 15 спектаклей разной величины, и труппа стала понимать один язык для всех. Здесь есть настолько яркие актеры, что могут удержать спектакль без провалов в течение трех часов. В труппе нет паршивых звезд – трудятся все. Лидеры трудятся больше и качественнее. Здесь первые – действительно первые. Это редкость... приятная.

«Мозг играет, а душа рыдает»

– Полтора года назад вы приехали в Астрахань из Таллина. В чем принципиальная разница работы в Русском театре Эстонии и Астраханском театре?

– Разница во всем, кроме работы с актерами. Русские везде русские. Что же касается организации театра, дела, администрации, взаимодействия с работодателем, грантами и так далее – разница настолько велика, что смысла сравнивать нет. Русский театр Эстонии во многом спасает эстоноязычная публика – ей нравится русская школа игры и классика драматургии. Русскоязычные живут российским телевидением и чаяниями своего прошлого. Одно отличие значительное – детские спектакли смотрят семьей и регулярно. Вероятно, сказывается общая культура духовного обогащения.

– В Таллине вы выходили на сцену в качестве актера в своих спектаклях. В Астрахани вы простились с актерской профессией?

– В Таллине я вышел неожиданно для самого себя. Современные пьесы, как правило, играют на простом дворовом экстазе или подобной органике. Я хотел играть современную драму как классику – вот и вышел. Иногда содержательнее может оказаться пример и наблюдение процесса, нежели переучивание сложившегося взгляда. В Астрахани я не исключаю такую возможность, но на это место в труппе есть несколько очень достойных актеров.

– В режиссеры – из актеров. Что стало импульсом для этого движения?

– Жажда сочинять, встреча с Товстоноговым в ЛГИТМиКе, самостоятельные пробы привели меня в режиссуру. Должен сказать, что по-настоящему я заиграл, только освободившись от актерской философии – играть человека, а не тему. Тогда пришла свобода и азарт «выиграть» сочиненное – это меня влекло играть для самого себя...

– В гастрольной афише три спектакля, поставленных вами. Можно сказать, что вы, как ваши учителя Георгий Товстоногов и Анатолий Васильев, строите авторский театр Игоря Лысова?

– Да, я хотел бы соединить Товстоногова и Васильева – в этом вижу свою природу. Я очень люблю истинную психологию в игровых структурах. Иными словами – мозг играет, а душа рыдает.

«С театром расставаться труднее, чем с любовью»

– Какой спектакль можно назвать творческим манифестом режиссера Игоря Лысова?

– Наверное, «Преступление и наказание» в Таллине. Этот спектакль живет дольше премьеры – еще только уезжая, я видел, как в нем открываются те силы смысла, которые прежде мне не были знакомы. И, по-моему, он был создан по правильному принципу – не по искусству процесса рождения, а по искусству процесса зачина. Из работ в театре Васильева я бы назвал «Кроткую».

– По какому принципу вы выбираете пьесы для постановки?

– По многим причинам, если не относить свой выбор к простому – «тронула». Во-первых, тема. Во-вторых, герои покруче меня, в-третьих, структура конфликта. Если есть не борьба, а противоположность, то такой текст меня интересует. И в каком-то смысле высказывание автора, а не просто чудесная история. Ну, в конце концов, актер, которому надо это сыграть. Это даже очень серьезное движение в сторону выбора. Я не думаю так: хочу Ричарда Третьего – и подыскиваю актера. Совсем наоборот.

– Как вас принял астраханский зритель?

– Люди в Астрахани восхитительные. Они, к сожалению, только начинают причащаться к театру. Долгое время им давали то, что понятно и без похода в театр. Они непосредственные, их даже нельзя поругать за телефоны. Это взрослые недоученные подростки, которым важно самостоятельно дать оценку всему. Но души их прекрасны. Юг дает им свободу и радость общения.

Всеобщий быт и выживание их толкают в замкнутость, но астраханцы этому сопротивляются и остаются радушными людьми.

– Какого зрителя вы представляете в зале, когда ставите спектакль?

– Совсем не представляю, поэтому очень волнуюсь, когда он приходит в зал. Когда репетирую, думаю только о жизни тех тем, что открываются в спектакле. Я не индустрия, которая опирается на целевую направленность. Избегаю фабрики искусства, поэтому часто с удивлением наблюдаю, что тот или иной спектакль смотрят совсем другие люди, чем можно было праздно и безответственно предположить.

– С каким девизом вы сегодня живете, работаете?

– Я живу в России, которая сыта и здорова. И спектакли делаю так, будто в них играют сытые и здоровые люди. В несчастье нет правды – я «эмигрировал» из такого взгляда на жизнь. Я вижу правоту своих суждений – зритель вынужден считаться с мотивацией поступков на сцене и, анализируя их, приходить к открытию в самом себе тех здоровых качеств, что необходимы для жизни.

– Нынче режиссеры предпочитают разовые постановки в региональных театрах в должности худрука. Для вас Астрахань – это всерьез и надолго?

– Я не знаю, надолго ли... Меня интересует театр, интересует труппа, актеры, цеха. Я хочу построить государство, которое знает себе цену. Если это не будет интересовать никого, кроме меня, – уеду. Но знаю, что с театром расставаться труднее, чем с любовью. Я не хочу обманываться, я хочу доверять и верить. Результатом обмана может быть уход из театра. Я держусь только за театр, которому я нужен. За театр, где я командир, не держусь, – он мне неприятен.

ДОСЬЕ «ОП»:

Игорь Владимирович Лысов родился 18 августа 1956 года в Новосибирске.

В 1984 г. окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии (курс Александра Товстоногова).

С 1985 по 1986 гг. стажировался у польского режиссера Ежи Гротовского.

С 1987 по 1993 гг. занимал должность режиссера в театре «Школа драматического искусства» Анатолия Васильева. Также проходил стажировку у японского мастера режиссуры Тадаши Сузуки.

С 1995 по 1998 гг. был мастером курса в Национальной академии театра (г. Мюнхен); с 1999 по 2014 гг. – художественным руководителем лаборатории театра и режиссером Школы драматического искусства (г. Москва). С 2015 г. работал художественным руководителем Русского драматического театра Эстонии.

Лауреат премии Ленинского комсомола и премии Европейской коллегии театральных критиков Intertheatre.